Посередине коридора я еще раз остановился и прислушался. Теперь я держал в руке железную клюшку для гольфа, прихваченную из стойки для зонтиков. Передо мной, плавно покачиваясь на петлях, висела открывающаяся внутрь дверь, которая вела на кухню. Судорога пробежала у меня между лопатками. Из-за двери, однако же, не доносилось ни звука. Единственное, что я сейчас слышал, был шум дождя, барабанящего по крыше.

Открыв дверь плечом, я ворвался на кухню и сразу же потянулся к выключателю.

Лампа дневного света на потолке зажглась, заливая всю кухню холодным люминесцентным светом. Помещение было пусто. Все, казалось, было в полном порядке, все на своем месте, все как всегда, — все, за исключением темной лужи, подтекшей у задней двери. Туда попадал дождь.

Задняя дверь стояла раскрытой настежь.

Озадаченный, я подошел и закрыл ее, потом сразу же запер на ключ. На двери и на замке не было никаких следов взлома. Так что же, это ветер распахнул ее? Но если бы Анна забыла запереть ее вечером, я бы наверняка заметил это во время обхода.

И почему не сработала сигнализация?

Я почувствовал, что наступил на что-то холодное и мокрое, и посмотрел вниз. Мои босые ноги оставляли влажные следы на полу. Никаких других следов не было. Кто бы ни проник сюда снаружи, он сделал это еще до того, как начался дождь.

И тут я внезапно понял, что же на самом деле произошло. Задняя дверь оказалась открытой вовсе не потому, что кто-то проник через нее в дом, а потому, что кто-то вышел и даже не позаботился ее закрыть. И, судя по всему, это была Анна.

Должно быть, пока я находился в ванной, она взяла у меня с пояса ключи, отключила сигнализацию и выскользнула из дому. Но почему? Чего ради понадобилось ей выходить из дома в такую ночь, да еще не сказав мне ни слова? Пройтись под дождем? Подышать свежим воздухом? Совершенно исключено!

Сообразив, что слишком далеко она уйти не успела, я вернулся в холл, поставил клюшку на место и отправился проверить контрольную систему сигнализации, чтобы убедиться, что она выключена.

Она и впрямь оказалась выключенной: маленькая красная лампочка не горела. Сигнализацию вырубили ключом, который затем из панели извлекли. Когда я потянулся открыть крышку панели, мои пальцы прикоснулись к металлу, произошла яркая вспышка, и дом мгновенно погрузился в полную тьму.

10

ДОСЬЕ:Мартин Грегори

ДАТА: 25 ноября

КАССЕТА: Г/М65

ТEMA: Телефонный разговор с Анной Грегори

Звонок в 3.28

АННА: Доктор Сомервиль, это вы? Вы меня слышите?

Р.М.С.: Да, я вас слышу. У вас все в порядке?

АННА: Слава Богу, да. Но вы должны помочь мне, доктор Сомервиль. Пожалуйста! Не то случится нечто страшное. Я уверена. Он опять ушел, и... и я не знаю, что мне делать.

Р.М.С.: Постарайтесь держать себя в руках, Анна. Расскажите мне, что случилось.

АННА: Мне нельзя рассказывать вам. Он убьет меня, если узнает, что я рассказала.

Р.М.С.: Вы правильно сделали, что позвонили мне. Я несколько раз пытался связаться с вами, но у вас, должно быть, была снята трубка.

АННА: Вот как? Я не заметила.

Р.М.С.: Когда я разговаривал с Мартином, он был в менее возбужденном состоянии, чем я ожидал. Что, потом стало хуже?

АННА: У него случился какой-то припадок. Минут десять назад. Я нашла его на полу, в жутких корчах. Он сказал, что что-то не то съел, но такое совершенно исключено. Он еле-еле добрался до ванной.

P.M.С.: А почему вы не ушли из дома, раз вам предоставилась такая возможность?

АННА: Потому что не могла! Ему стало так плохо. А потом все стихло. И забеспокоилась я, только когда он не вернулся.

Р.М.С.: А сейчас он по-прежнему в ванной?

АННА: Нет, внизу. Я постучалась, но никто не ответил. Тогда я вошла. Дверь не была заперта. Он просто вышел с другой стороны... Доктор Сомервиль, он оставил мне послание!

Р.М.С.: Что вы имеете в виду, говоря «с другой стороны»?

АННА: Аптечка была открыта. Закрывая ее, я увидела себя в зеркале. И послание было написано у меня на лбу.

Р.М.С.: Что было написано? Что он такое написал?

АННА: Написано было красным. Он использовал мою помаду. Ту, которой запрещает мне краситься. О Господи, это так страшно!

Р.М.С.: Скажите же мне, что он написал?

АННА: «Из юдоли скорби»! То же, что тогда на белой коробке. Только на этот раз адресовано мне. Понимаете?

P.M.С.: Слушайте внимательно и сделайте все в точности так, как я вам скажу. Немедленно заприте обе двери.

АННА: Я уже заперла.

Р.М.С.: Отлично. Ни при каких обстоятельствах не пускайте Мартина в спальню. Какие бы доводы он ни привел. Даже если начнет умолять вас. Вам это понятно?

АННА: Понятно.

Р.М.С.: Быстро оденьтесь. У вас, возможно, осталось мало времени. Откройте окно спальни и спускайтесь наружу. Вы ведь такое уже однажды делали?

АННА: При свете дня.

P.M.С.: От этого сработает сигнализация, но тем лучше. Кто-нибудь услышит и приедет поинтересоваться, в чем дело.

АННА: Мне придется слишком долго спускаться.

P.M.С.: У вас нет выбора.

АННА: Ладно, но... О Господи, только что погас свет!

Р.М.С.: Вы уверены? Попробуйте выключатель.

АННА: Я пробую... Все в точности так, как он и обещал. Ом сознательно выключил свет. Я слышу, как он там внизу ходит. О Господи, нет... Прекратилось. Шум прекратился. Он говорил, что это случится. Но что это будет не более чем игрой. Пожалуйста, не позволяйте ему делать этого. Помогите мне! Нет... Мартин!

P.M.С.: Анна, вы меня слышите? Анна, алло! Алло!.. Вы меня слышите? Алло, алло...

11

Должно быть, она спутала проводки. Одному Богу известно, как ей это удалось. Конечно, нет ничего проще, чем отключить сигнализацию. Но ведь Анна не понимает в технике. Я выругал ее сквозь зубы за то, что она ввязывается в дела, в которых ни хрена не соображает. Если ей приспичило выйти, достаточно было меня об этом попросить! Я открыл дверцу комода и полез на верхнюю полку за карманным фонарем, который держал там на случай срочной необходимости. На положенном месте его не было, но все же я его достаточно быстро разыскал. Светя себе фонарем, я нашел коробку с электросвечами и предохранителями.

Выйдя из чулана в холл, я услышал сдавленный плач. Это была Анна. Но звук доносился не снаружи. Она находилась наверху, в спальне.

— Помогите мне... Нет... Мартин!

Кто-то туда к ней проник. В ужасе я оглянулся по сторонам, ища клюшку. Но тут, только что вспомнив о том, что я поставил ее на место, в стойку для зонтиков, я вновь услышал голос Анны. И вдруг осознал, что там с ней никого не было: она разговаривала по телефону.

Я осветил фонарем столик в холле. Параллельный аппарат был здесь, полузаваленный всякой рухлядью. Я отшвырнул ее в сторону и взял трубку.

— Алло, алло... Доктор Сомервиль! — Телефон у нас устроен так, что теперь нам было слышно друг друга, но никак не кого-то третьего. — О Господи, ничего не слышно... Нет, пожалуйста... Доктор Сомервиль, ничего не слышно. Он перерезал провод...

— Это я, Анна, — вмешался я в ее монолог. — С тобой все и порядке? Только не волнуйся, малышка. Я сейчас поднимусь. У нас короткое замыкание.

Я услышал, как она издала отчаянный вопль, а затем бросила трубку.

Я помчался по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.

— Анна! Ты здесь? С тобой все в порядке? — Дверь в спальню была заперта. — Поговори со мной, Анна.

Я крутил и дергал ручку, я принялся молотить кулаками по двери, но Анна ничего не отвечала. Я перебежал через лестничную площадку и рванул дверь в ванную. Она тоже была заперта. Я вернулся и посветил фонарем в щель под дверью в спальню. Я принялся водить лучом туда и сюда.